Кроме показаний бывшего начальника Калининского УНКВД Д. С. Токарева существуют и другие допросы, в которых упоминаются обстоятельства расстрелов (не только польских военнопленных) в Калининском УНКВД. См. статью А. Гурьянова "Что мы знаем о здании Медицинского университета в Твери". Мы размещаем копии допросов, предоставленные нам Малгожатой Кужняр-Плотой, прокурором варшавского отдела Комиссии по расследованию преступлений против польского народа (часть Института Национальной Памяти).
Допрос сына Д. С. Токарева - Д. Д. Токарева - от 29 января 1992 года (дело ГВП №159, том 102, лл. 149-151; расшифровка).
 |
 |
 |
Отрывок, свидетельствующий о расстреле польских военнопленных в Калининском УНКВД:
Да, действительно примерно в 1965-1966 годах, когда я гостил у своего отца Токарева Дмитрия Степановича и находился в его доме во Владимире, он меня пригласил в ванную комнату, где обычно курили, и сообщил, что большое количество польских военнопленных было расстреляно в Медном (это район дач УНКВД Калинина), примерно в 30-ти километрах от областного центра – города Калинина. При этом отец сообщил, что это происходило до Великой Отечественной войны, в 1940 году. Из Москвы ему позвонил тогдашний Нарком внутренних дел Берия и предложил произвести экзекуцию, то есть расстрел поляков, которые были ранее взяты Красной Армией в плен, когда мы занимали западные территории Украины и Белоруссии. Когда же отец стал возражать, говорить как же так ведь это пленные, безоружные люди, Берия в строгой форме заявил ему, если он не может такое «мероприятие» организовать, то он пришлёт из Москвы «своих» людей. И действительно из НКВД СССР прибыли три офицера, во главе с майором государственной безопасности (помню у него на петлицах был один ромб) Блохиным, который и руководил операцией по расстрелу польских военнопленных.Допрос бывшего сотрудника Калининского УНКВД Г. И. Григорьева от 5 марта 1991 года (дело ГВП №159, том 102, лл. 115-128; расшифровка).
При этом, во время открытия мне такой страшной тайны, отец прямо так и выразился в адрес Блохина, что это – палач. Отец сообщил мне, что после расстрела поляков Блохин был весь забрызган кровью, причём на время экзекуции он одевал фартух, длинные краги и всё это и его лицо были забрызганы кровью расстрелянных. Все эти детали отец мне рассказывал как-бы со страхом. Да и я понимал, что пережил за это время отец, видно, что и он до сих пор со страхом вспоминал о происходившем расстреле.
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Отрывок о расстрелах польских военнопленных, захоронениях в Медном, расстрелах в подвале нынешнего Тверского государственного медицинского университета:
Самое из этого главное, что Леонов Андрей Павлович, после того как стал работать в УКГБ по Калининской области, то он получил дачный домик в так называемом дачном участке, расположенном за посёлком Медное, километрах примерно в 30-35 от города Твери. Практически там расположен дачный посёлок, огороженный проволокой и охраняемый сторожем – так называемым комендантом этого дачного посёлка, принадлежащего сотрудникам УКГБ по Калининской (сейчас Тверской) области. [...] Как мне рассказал Леонов со слов Федулова, тот тоже имел свой служебный домик в районе дач. И вот он хотел вырыть погреб для хранения картошки. Но там земля оказалась просевшей и ему сообщили, что там похоронены расстрелянные в 1940 г. польские военнопленные и запретили копать там погреб. Кто об этом сказал коменданту Федулову, мне Леонов не сообщил, но по всей видимости об этом Федулову кто-то в те годы сказал кто-то из руководства тогдашнего УКГБ по Калининской области. Эти события с Федуловым, как я понял, имели место в 50-е годы. Кроме этого Леонов мне сообщил, что ему в бытность заместителя начальника УКГБ по Калининской области в 50-е годы стало известно от работников этого ведомства, что в 1940 году в УНКВД по Калининской области из Осташковского лагеря доставляли поэтапно польских военнопленных, как я понял, офицерский, можно даже сказать, знатный состав, у которых были и драгоценности, часы, кольца; их прямо доставляли в помещение УНКВД. Сейчас это медицинский институт по ул. Советской дом 2. Я сам хорошо знаю это здание, там же тогда находилась редакция газеты «На страже революции». Так вот оно это здание тогдашнего УНКВД имело большое подвальное помещение со специально оборудованными камерами для подследственных. Как я уже слышал из областной газеты «Калининская правда» за 1989 или 1990 г., что такие камеры были и не только в подвалах, но и в чердачном отсеке.
Также мне Леонов сообщил, что этих привозимых поочередно польских военнослужащих, затем из здания УНКВД ночью вывозили на машинах в дачный посёлок под Медное и там расстреливали. Такие именно сведения я получил от Леонова. При этом он мне не говорил, что их, поляков, расстреливали прямо в подвалах, а затем трупы отвозили, в район Медного для захоронения. Я хорошо помню, что именно партиями в течение определённого времени их на машинах отвозили в район дачного городка НКВД за посёлок Медное и там возле большой ямы расстреливали, и в эту яму сбрасывали. По всей видимости этим занималась комендантская команда Калининского УНКВД. И более этого, я хочу сказать, что расстрелами поляков занимались работники комендатуры во главе с тогдашним комендантом Рубановым.
Я его лично видел и помню: это здоровый детина, с большими усами как у Буденного. И более того, когда в 1938-1939 г.г. я работал в редакции «На страже революции» то редактор Калинин хотел написать очерк о Рубанове, который как мы тогда узнали с его слов, был адъютантом у Буденного в гражданскую войну. И вот когда Рубанов пришел в редакцию (пристройка к зданию УНКВД) и был поддавший, т.е. хорошо выпивший – в нетрезвом состоянии, то на вопрос Калинина, чего он в таком состоянии, Рубанов ответил, что ночью приходилось в подвале УНКВД работать – т.е. расстреливать приговорённых судом, особым совещанием, тройкой. И он, Рубанов, пояснил, что за эту «работу» – проводимые расстрелы, им выдавалось спиртное. Сразу после этого разговора с Рубановым у редактора отпала всякая охота писать о нём очерк. Я даже помню, как Калинин говорил Рубанову зачем он взялся за это дело – расстреливать людей. Рубанов отвечал, что мол наше дело подчинённое, мы получаем приказ и его выполняем.
Примечание: информация о массовых расстрелах в Медном пришла Григорьеву в лучшем случае из вторых, а может и третьих-четвертых рук и потому успела исказиться (хотя и нельзя исключить единичных расстрелов в самом Медном, основная масса военнопленных расстреляна в Калинине). Информация о захоронениях в Медном позже подтвердилась. А информацию о расстрелах в подвале здания бывшего УНКВД Григорьев получил из первых рук.
Допрос бывшей сотрудницы Калининского УНКВД М. Я. Волковой от 21 августа 1991 года (дело ГВП №159, том 102, лл. 66-69; расшифровка).
 |
 |
 |
 |
Отрывок, свидетельствующий о проведении расстрелов в зданиии Калининского УНКВД:
Работа у меня была посменная, в том числе работали и по ночам. Были случаи, когда по ночам, в том числе так было и в 1940 г., в подвальном помещении заводили мотор, который создавал большой шум. Говорили, что в это время происходили расстрелы, но выстрелов слышно не было. Так же говорили, что расстреливали и за городом, но мне о расстрелах ничего неизвестно. О том, что были расстреляны польские военнопленные мне ничего известно не было.
Допрос бывшего сотрудника Калининского УНКВД В. Ф. Клендухова от 27 августа 1991 года (дело ГВП №159, том 102, лл. 70-73; расшифровка).
 |
 |
 |
 |
Отрывок, свидетельствующий о проведении расстрелов в зданиии Калининского УНКВД:
Со слов работавших со мной водителей Красновидова, Александрова я догадывался, что в помещении внутренней тюрьмы происходят расстрелы. Тела расстрелянных выносят из подвала выход из которого был рядом с комендатурой, после чего вывозили для захоронения за город. Где конкретно хоронили мне неизвестно. К протоколу допроса я прилагаю схему территории УНКВД как я сейчас помню.
Протокол прочитан вслух записано правильно, но хочу уточнить, что из подвала выносили трупы через двери комендатуры я знаю только по слухам. Более точно мне ничего неизвестно, т.к. все это было за сплошным забором.