В Катынском детективе Юрий Мухин пишет: 54. А вот пишет Яворовский, тот самый, что в 1948 году уничтожил доказательства вины русских: На то, что преступление было совершено весной, указывали бывшие когда-то свежими березовые листочки, находящиеся в земле в могилах.Если убило поляков НКВД, то это весна 1940 года, между нею и весной 1943 года стоит три лета, три сезона, когда листья гниют. Если убили немцы, то это осень 1941 года, между нею и весной 1943 года одно лето, один сезон, когда листья гниют.
Паны профессора! Возьмите, у себя в саду выкопайте весной ямку, положите туда свежих березовых листочков и закопайте. Затем осенью выкопайте еще ямку, положите туда сухих березовых листочков и тоже закопайте. А затем через одно лето и следующую за ним зиму раскопайте часть обеих ямок и посмотрите, что осталось от сухих и от свежих листочков, а потом, если до вас не дойдет, повторите это через три лета.
И потом, березовые листья весною держатся на ветках очень прочно, недаром русские именно из веток весенней березы делают веники для бани. А осенью (поясняю для польских профессоров) листья имеют свойство падать с деревьев. И если их обнаружили в земле могил и они сохранили форму, по которой можно узнать, что они березовые, то, значит, между раскопками было не более одного лета, лист в могилы упал сухим и если он вообще упал, то это было осенью. Осенью 1941 года!
Откровенно говоря, с бригадой Геббельса и спорить неинтересно. Поэтому мы запишем это наблюдение Яворовского как косвенное Доказательство N 15 версии Сталина и приступим к косвенным доказательствам, которые отыскали советские подручные Геббельса.На самом деле Мухин тут фальсифицирует цитату, ибо он цитирует не то, что "пишет Яворовский", а то, что пишет Чеслав Мадайчик в Катынской драме, пересказывая сообщение Яворовского. Хоть оригинал и не сильно отличается от изложения Мадайчика, Мухин этого знать не мог, поскольку оригинальный текст не проверял. Это определенным образом свидетельствует о подходе Мухина к изложению фактов.

Перевод оригинальной цитаты Яворовского выглядит следующим образом (G. Jaworowski, "Nieznana relacja o grobach katyńskich", Zeszyty historyczne, 1978, № 45, s. 6; благодарю Жиля Кармазина за предоставленную статью):

В могилах, в старых завалах земли, мы нашли бывшие когда-то свежими листья березы. Это свидетельствует о том, что во время убийства березы начали покрываться листьями, что была весна.

Из контекста (упоминания весны и покрывания листьями) следует, что Яворовский имел в виду молодые листья березы. Поэтому логика Мухина (которую заимствует и Андрей Паршев) просто не работает. Яворовский пишет конкретно и только о молодых листиках березы, которые ни Мухин, ни Паршев при всем желании не могут превратить в осенние. Если они правы относительно того, что листья должны были сгнить, то можно отбросить это утверждение Яворовского (или его свидетельство целиком), но никогда оно не превратится в свидетельство о листочках осенних, в доказательство немецкого расстрела.

Что листики якобы должны были сгнить за три года на самом деле ни из чего не следует, обстоятельства могли быть разные. Например, трупы покрывал сухой песчанистый слой почвы, в результаты чего верхний слой трупов частично мумифицировался; почему бы каким-то разрозненным листочкам (количество Яворовский не называет) не высохнуть там под каким-то камнем? Какое-то количество листьев могло попасть в жировосковой слой между трупов и законсервироваться, а потом, при раскопках, каким-то образом попасть в завалы земли.

Но на самом деле не доказан факт самого существования каких-то подобного рода листьев. В известных источниках (в частности, в немецком и польском отчетах, публичных материалах комитета Мэддена) они не упоминаются, то есть их существование пока зиждется лишь за воспоминаниях Яворовского. Воспоминания эти были записаны в 1970 году, через 27 лет после описываемых событий. За такой сроки детали часто искажаются, а иногда и добавляются (ложные воспоминания). Склонен ли был к каким-то особо значительным искажениям Яворовский?

На публикацию воспоминаний Яворовского Юзеф Мацкевич, бывший в Катыни в мае 1943 года, отреагировал в том же журнале своим письмом, обширная цитата из которого следует (Zeszyty historyczne, 1978, № 46, s. 224-226; по J. Mackiewicz, Katyń. Zbrodnia bez sądu i kary, Zeszyty katyńskie, 1997, № 7, s. 435-436):

Несомненно, Яворовский был там и наверняка видел многие из описанных деталей своими глазами. Тем более удивителен абзац на стр. 4, который человеку, знакомому с процедурой эксгумации, должен показаться практически нонсенсом. Он гласит: Эксгумацией руководил доктор Водзиньский, явный наркоман. Его сопровождали два помощника-прозектора, пожилой и молодой мужчины. Оба они вели себя безобразно, грабили трупы, среди прочего они даже срывали подошвы с обуви убитых... Я пропускаю первое предложение, что доктор Водзиньский был "явным наркоманом". Я не заметил этого и не слышал об этом от других. Но это мелочь. С другой стороны: "ограбление трупов" его помощниками, образцовой иллюстрацией которого служит то, что они "срывали подошвы с обуви убитых"... в значительной степени подрывает ценность отчета, и это в самом существенном его пункте. А именно, состояние и способ обыска (ревизии) трупов.
Процедура была следующей: между уже вскрытыми могилами поставили большой стол. На этот стол укладывали трупы, извлеченные из могил, а иногда просто выдранные из массы трупов в могилах. Яворовский справедливо замечает, что: "во время извлечения руки или голова часто отрывались.... часто они уже превратились в вонючую жижу!". После этого проводился тщательный обыск. Специальными ножами вскрывали карманы униформы, извлекая все содержимое; затем ножами разрезали голенища обуви и отрывали подошвы. Ведь в состоянии полного склеивания трупной жижей не могло быть и речи о том, чтобы расстегнуть пуговицы карманов или снять ботинки. И именно в обуви иногда находили важные предметы... Например, газеты, засунутые за голенища; а за оторванными подошвами, например, вкладки из этих газет. А даты газет (все весны 1940 года) были косвенным, но неопровержимым доказательством советской вины в преступлении. Было много газет. И ни одной с датой позже мая 1940 года... Советы оценили важность этого свидетельства очевидцев. Поэтому они придумали версию, что немцы, прежде чем распространить новость и начать эксгумацию трупов, якобы тщательно их осмотрели, вынув из карманов убитых письма и газеты с более поздними датами и положив в карманы другие, с более ранними. Тот, кто видел состояние трупов и слипшуюся одежду, может только подтвердить, что такая процедура была физически невозможна, поэтому официальная советская версия абсурдна.
Между тем, Яворовский ни словом не упоминает об этом важнейшем моменте во время катынской эксгумации. Но со своей стороны он выдвигает абсурдную версию, что отрывание подошв обуви помощниками доктора Водзинского было доказательством "ненадлежащего ограбления трупов"... (Nota-bene: обуви, которая гнила в могильной трупной жиже в течение трех лет!)
К сожалению, это еще один рассказ, аналогичный многим уже распространенным, которые, хотя и содержат много правды, в то же время вносят моменты противоречия и путаницы и, как побочный эффект, подрывают доверие к эксгумационным работам. Ради сенсации или из-за мании собственной значимости?
И еще, в качестве небольшого дополнения: Яворовский рассказывает о советской бомбардировке места эксгумации в Катыни в том же мае 1943 года. Лично я никогда не слышал о подобном рейде ни от кого на месте, а ведь это должно было быть несколько дней назад [до прибытия Мацкевича - СР].

А вот цитата из коротких воспоминаний Яворовского (op. cit, s. 6-7):

Хотел бы подчеркнуть, что в могилах мы нашли не только гильзы и следы использования патронов немецкого производства. Я лично нашел гильзы советского производства - систему Давидова. Потом мы обнаружили другие гильзы этого типа, закопанные в могильной земле.

Однако никаких советских гильз - несуществующей "системы Давидова" или иных - Техническая комиссия ПКК не нашла.

Когда одна делегация ПКК возвратилась из Катыни в Варшаву 2 мая 1943 года, на следующий день правительству Генералгубернаторства было сообщено:

Секретно. Часть Польского Красного Креста вчера вернулась из Катыни. Сотрудники ПКК взяли с собой гильзы от патронов, которыми были расстреляны катынские жертвы. Оказалось, что это немецкие боеприпасы. Калибр 7.65 фирмы Геко (Geco). Письмо следует.

Часть нюрнбергского документа СССР-507. NARA ARC-ID 6850528.

Это произошло еще до прибытия Яворовского (по его собственному свидетельству), но маловероятно, что советские гильзы были бы найдены исключительно после его прибытия.

В любом случае, о такой находке, когда бы она ни была сделана, было бы упомянуто, как минимум, в польской документации, в свидетельствах членов ПКК перед комитетом Мэддена, да и от немцев ее скрывать никакого смысла не было.

То есть к значительному искажению ключевых деталей Яворовский был склонен (оставим за скобками, предумышленно или нет), а значит, если и использовать его свидетельство в историографических целях, то только там, где оно подтверждается иными источниками. Между тем, авторы вроде Юрия Мухина и Владислава Шведа не раз полагаются на неподтвержденные детали его рассказа, несмотря на то, чем это чревато.

Подытоживая, можно сказать, что свидетельство Грациана Яворовского о якобы найденных в могилах молодых листьях березы никоим образом не подтверждает расстрел польских военнопленных немцами в Козьих Горах.