(Примечание: пропущенные и искаженные по неизвестной причине - вероятно, редактором - в книге Жаворонкова фрагменты текста восстановлены по оригинальному тексту документов и отмечены жирным курсивом; в оригинальной статье в Московских новостях текст в основном соответствует оригиналу, см. примечания - С. Р.)

В областную комиссию по реабилитации
жертв репрессий Смоленской области
От Климова Петра Федоровича, 1910 г. рождения, чл. КПСС в 1940 г., проживающего по ул. Неверовского 1 кв. 4.

В НКВД-ОГПУ Смоленской области я работал с 1933 года дворником, потом вахтером у Стельмаха (коменданта НКВД), работал в НКВД и после войны.

Я помню смывал кровь расстрелянных. Это мне приказывал Григорьев — начальник гаража. Я мыл автомашину, полуторку и трехтонку. На них эти автомашины обычно грузили с помощью транспортера трупы расстрелянных, чтобы не носить на носилках. Этот транспортер соорудил Альхимович (он же и поставил моторчик). Альхимович работал в гараже и был мастер на все руки. До этого трупы расстрелянных выносили из подвала НКВД выносили на носилках. Выносили трупы обычно шофера. Подвал, где расстреливали, находился под зданием нынешнего УВД Смоленской обл. на улице Дзержинского (третье окно).

В маленькой подвальной комнате был люк, канализационный. Жертву заводили и открывали люк, голову клали на его край и стреляли в затылок или висок (по-всякому), у одной из жертв, помню, был распорот живот. Видел следы крови и дырочку в виске жертвы.

Приговоренному говорили, что его переводят в Москву, раздевали, а потом расстреливали. Куда девали одежду, я не знаю.

С 1933 года там расстреливали, особенно много расстреляли в 1933 1934, 1935, 1936, 1937, 1938, 1939 годах. Стреляли почти каждый божий день с вечера и вывозили в Козьи Горы, а возвращались к 2 часам ночи. В автомашины погружали штабелями трупы, бывало по 30—40 человек в одну автомашину. Потом трупы накрывали брезентом и везли. Кроме шофера, выезжали 2—3 человека и комендант. Еще в Козьих Горах было целое отделение (помню из них Белкина, Устинова), они закапывали расстрелянных, копали рвы. Они жили прямо в Козьих Горах.

Эти трупы рвы с трупами расстрелянных я сам видел в Козьих Горах.

На братском кладбище хоронили мало, а в основном расстрелянных возили в Козьи Горы, там больше десятка тысяч расстрелянных советских граждан и других. Мне за мойку автомашин от крови платили 5 рублей. Тем кто расстреливал, платили тоже по ведомости, и тем кто вывозил трупы, тоже платили.

Расстреливали (из тех, кого помню) следующие: Грибов, Стельмах И.И., Гвоздовских, Рейнсон Карл, других забыл. Вывозили трупы шофера: Кулешов, Костюченков Николай, Титков, Григорьев Виктор. Но Титков больше возил начальников. Возил еще трупы Левченков, но его убил заключенный, который был, по-моему, поляком. Этот заключенный случайно остался жив и пробрался в оружейную комнату, а потом открыл огонь и ранил еще кого-то — не знаю, забыл.

Этого заключенного 3 дня не могли убить (и водой заливали из пожарной автомашины), а потом его отравили газом.

Польских военнослужащих расстреливали расстреляли в 1940 году и в Козьих Горах. Расстреливала их команда Стельмаха Ивана Ивановича. Он был комендантом Смоленского НКВД. Я сам был в Козьих Горах, случайно и видел: ров был большой, он тянулся до самого болотца, и в этом рву лежали "штабелями" присыпанные землей поляки, которых расстреляли прямо во рву. Это я знаю, потому что т. к. сам видел трупы (присыпанные землей) поляков. Обстоятельства расстрела мне рассказывал рассказал Устинов: (он был шофер, возил поляков на расстрел) и видел, как он сам говорил, их расстрел. Из автомашины их выгружали прямо в ров и стреляли, а кого и добивали штыком и штыками. Ограждение места расстрела было такое — двойная колючая проволока. Поляков в этом рву, когда я посмотрел, было много, они лежали в ряд, а ров был метров сто длиной, а глубина была 2—3 метра. После того как я посмотрел на расстрелянных поляков, меня сразу выпроводили и сказали, чтобы я больше близко не подходил

Тогда и после войны меня неоднократно Стельмах, Рейнсон, Гвоздовский и Грибов предупреждали, чтобы я молчал.

Устинов, Грибов мне говорили, что польских офицеров военнослужащих расстреливали Стельмах, сам Грибов, Гвоздовский, Рейнсон Карл. Они были самые заправилы при расстрелах, других не помню.

Поляков на расстрел привозили в вагонах по железнодорожной ветке на станцию Гнездово. Охрану места расстрела осуществлял конвойный полк НКВД.

Все мною сказанное — правда, ответственность за клевету мне понятна, я сказал всю правду. Написано по моей просьбе (так как т. к. у меня не гнутся пальцы) Закировым Олегом Закировичем, мне все прочитано, записано правильно.

Еще хочу добавить, что тем кто стрелял людей, и тем кто возил, давали спирт и закуску бесплатно. Они еще, помню, после расстрела мыли руки спиртом.

Я тоже руки протирал руки спиртом, после того как смывал кровь.

Спирт еще хранился у меня в подвале, а закуску брали в столовой (колбаса, осетрина и др. продукты).

Еще возил расстрелянных Зиновьев (ему он сейчас лет под 70 и уехал в Симферополь).

Климов П. Ф.

29 августа 1990 г. Записано на квартире Климова П. Ф.

Дополнение к письму от 29 августа 1990 г.

Я еще хочу еще рассказать, что в 1943 году в клубе НКВД я видел около пяти ящиков. Тогда же я узнал, что в этих ящиках черепа расстрелянных поляков и их будут отправлять в Москву на какую-то экспертизу. Потом эти ящики с черепами опять снова вернули в Смоленск и вывезли, вероятно, в Козьи Горы. Мы тогда тоже даже один на один боялись разговаривать об этом. Для чего это делали, я не знаю знал, а сейчас только я понимаю, что это делалось для того, чтобы свалить все на немцев (т.е. расстрел поляков). А расстреляли поляков наши в 1940 г. Часть священников польских была расстреляна в подвале НКВД г. Смоленска. Дополнений не имею. По моей просьбе писал это письмо Закиров Олег Закирович в моем доме.

г. Смоленск, 31.08.1990

Дополнение

Я еще хочу сказать, что в то время, когда был расстрел поляков, и после здесь, в Смоленске, в Козьих Горах, бывали Каганович Л.М., Шверник, еще помню, глушили на Днепре рыбу.

Отдыхал в Козьих Горах еще Ворошилов К.Е.

Смоленск. 31.08.1990

Примечания: Первопубликация в Московских новостях, №37 от 16.09.1990, в общем и целом соответствует оригиналу. Тем удивительнее наблюдать искажения в тексте книги Жаворонкова, вероятно, внесенные редактором. Жаворонков умер после длительной тяжелой болезни в том же, 2006 году, когда появилась книга, и степень его контроля над окончательным текстом неясна.

Рукописное заявление Климова, исполненное Закировым (рукописная копия без подписи Климова) см. в уголовном деле ГВП РФ № 159, т. 15 (нумерация на 2010 г., копия в IPN), лл. 358-360).

Рукописные дополнения к заявлению Климова, исполненные Закировым (с подписями Климова) там же, лл. 361, 361об.

Рукописное заявление Климова, исполненное Закировым (с подписью Климова) там же, т. 14, лл. 34-37, три страницы - очевидно, оборотные - пропущены, вероятно, при небрежном ксерокопировании. Их предваряет рапорт Закирова (л. 33).

Второй экземпляр первого дополнения к заявлению Климова, по-видимому, созданный при помощи копировальной бумаги одновременно с оригиналом, но с отдельно проставленной подпись Климова там же, л. 38.

Данные показания Климов подтвердил во время допроса от 01.11.1990 (там же, т. 16, лл. 85-88):

Упомянутые Климовым вожди, возможно, проездом посещали санаторий НКВД "Борок" на окраине Козьих Гор, у станции Катынь (в 1937 году ставший санаторием "всесоюзного значения"), относительно далеко от могил. Речь в любом случае вряд ли идет о так называемой "даче НКВД" (деревянном доме) недалеко от массовых захоронений польских военнопленных, расположенной на закрытом спецобъекте для захоронений жертв репрессий.

Отдых Кагановича подтвержден также чекистом Ноздревым (Смоленский журнал, №10(146), 2012, "В лесу, где веет дух могильный"):

- Ноздрев, кажется, бывший майор КГБ рассказывал, как инспирировали дела?
- Да, Ноздрев Иван Лукич, ему в 1989 году было далеко за 80.
Начинал службу оперуполномоченным ГПУ-НКВД-МГБ в южных районах области, катынский лес позднее знал, как свои пять пальцев. В Шумячском районе к примеру, в 1930-е году, когда отстрел людей шел и по разнарядке - ЧК не спало - собрали 17 человек крестьян, имеющих охотничьи ружья, оформили как террористическую группу и в катынском лесу расстреляли, т.к. «следствие» вели в Смоленске. Иван Лукич, видимо, был лично причастен к этой трагедии, вспоминал, что не раз подходил к той провалившейся яме в лесу...
Лазарь Моисеевич Каганович перед Великой Отечественной войной, проездом, отдыхал на катынских дачах. - Наши люди, - вспоминал Иван Лукич, - человек пятнадцать, всю ночь бодрствовали под деревьями.

Однако, как следует из показаний Ноздрева от 28.02.1990, речь шла о 1937 г. (Уголовное дело ГВП РФ № 159, т. 16 (нумерация на 2010 г., копия в IPN), л. 25):

До этого я был в Козьих Горах лишь однажды, в 1936 или 37 году, когда на дачи приезжал секретарь ЦК КПСС Лазарь Каганович. Всех сотрудников УНКВД задействовали для усиленной охраны этих дач и я тоже попал в их число. Мы охраняли их до отъезда Кагановича. Сразу после его отъезда был арестован секретарь обкома Румянцев.

Вполне возможно, что Климов просто неверно припомнил даты.

Рассказ о державшем оборону в управлении НКВД узнике подтвердил Закирову и Жаворонкову Ноздрев (понятно, что при такой редактуре, какую мы уже видели, о буквальном воспроизведении каждого слова речь не идет, но суть остается той же):

Однажды я пришел в управление утром, а оно словно бы в осаде. Оказывается, во время ночного расстрела один поляк выдернул винтовку у конвоира, захватил оружейную комнату и три дня держал оборону. Никто из храбрецов Стельмаха и близко к нему подойти не решался. Только тогда и победили, когда бросили в подвал газовую шашку.

Что же касается показаний Климова о частоте расстрелов, то они по своей структуре напоминают показания свидетелей из нацистских лагерей уничтожения вроде Аушивца (как жертв, так и палачей) - те зачастую упоминали как репрезентативные именно "наибольшие" цифры убитых за день, особо сильно врезавшиеся в память, вместо более реалистичных оценок темпов уничтожения за все время (что иногда приводило к неверной оценке числа жертв в том или ином лагере или месте уничтожения). Так и здесь понятно, что о расстреле почти каждый день 30-40 человек в том же 1933 году речи идти не может. Впрочем, Климов такого, строго говоря, и не утверждал - в часто цитируемой книжной публикации искажен его текст, в котором говорится, что трупов в автомашинах "бывало" по 30-40 человек, а не "было". "Бывало" - это было иногда.

Всего на Смоленщине было в 1917-1953 гг. расстреляно по неполным данным одного из исследований не менее 7,5 тыс. человек в "нормальном" порядке, в основном через "стандартные" тройки НКВД (поляки в Козьих Горах были расстреляны в т. н. особом порядке, который включал в себя, в частности, расстрелы просто по списку, которые в общей статистике ВМН не фигурировали; "тройка", то есть просто комиссия из трех человек, из решения Политбюро от 05.03.1940 не имела отношения к "стандартным" тройкам НКВД 1937-1938 гг.). Из них только единицы в 1933-1936 гг. В 1937-1938 гг. было, согласно исследованию, расстреляно около 7 тыс. человек (Е. Кодин, Репрессированная российская провинция. Смоленщина. 1917-1953 гг., 2011, с. 16-17). В то же время, согласно заключению по материалам проверки о массовых захоронениях в Смоленской области жертв политических репрессий от 31.01.1995 за период с 1928 г. по ноябрь 1938 г. по сохранившимся актам об исполнении приговоров на Смоленщине было расстреляно 9962 человек, из них в Смоленске - 7931 человек.

То есть именно этот кровавый конвейер Большого Террора как бы экстраполируется свидетелем на весь упоминаемый им период. И, как и в случае со свидетелями о нацистских преступлениях, мы можем критически относиться к количественным утверждениям свидетелей, столь подверженным влиянию определенных свойств человеческой памяти и психологии, не отбрасывая их качественные описания.